http://2004-vybory-ua.livejournal.com/5365790.html
2009 год. Еще в конце 2013 народ у виска крутил, когда я говорил, что Украину ждет ливийский сценарий. "Ты что, тож дикие африканские папуасы, а мы европейцы". Не говоря про 2009. А потом украинцы оказались точно таким же дикими папуасами. Та же Африка. И жесткий вывод у французского автора - сжечь нахрен. Исполнилось пожелание. Для ливийцев с 2011, для украинцев с 2013, для русских - ??? Сегодняшние русские тоже как и украинцы имеют ментальность берберов. Их трахают во все щели, а они не сопротивляются.
Фиг бы нашел, если бы не обнаружил новый поисковик по ЖЖ 2000-2015 https://ljsear.ch/
Обнаружил, что находятся посты о которых я помню, но которые почему-то из ЖЖ исчезли.
--------------
Отец говорил: - Ты можешь прийти к ним один, пройти по всему селенью, хлеща их бичом по лицу. Они оскалятся, как свора собак, попятятся, огрызаясь и желая укусить, но ни один не пожертвует собой. Ты останешься безнаказанным, скрестишь руки на груди и почувствуешь оскомину от презрения... Он говорил: -- На вид они люди. Но под оболочкой не осталось ничего человеческого. Они могут убить тебя по-подлому, в спину, - воры тоже бывают опасны, - взгляда в глаза они не выдержат. А берберы тем временем занемогли враждой. Не той, что делит людей на два лагеря, - бестолковой враждой каждого ко всем остальным: ведь каждый, кто съел свой припас, мог своровать что-то у других. Они следили друг за другом, как собаки, что кружат вокруг лакомого куска. Равенство было для них справедливостью.
"Заставь их строить башню, и они почувствуют себя братьями. Но если хочешь увидеть их ненависть, брось им маковое зерно".
Я отказываю в сочувствии ранам, выставленным напоказ, которые трогают сердобольных женщин, отказываю умирающим и мертвым. И знаю почему. Были времена в моей юности, когда я жалел гноящихся нищих. Я нанимал им целителей, покупал притирания и мази. Караваны везли ко мне золотой бальзам далекого острова для заживления язв. Но я увидел, мои нищие расковыривают свои болячки, смачивают их навозной жижей, - садовник так унавоживает землю, выпрашивая у нее багряный цветок, - и понял: смрад и зловоние - сокровища попрошаек. Они гордились друг перед другом своими язвами, бахвалились дневным подаянием, и тот, кому досталось больше других, возвышался в собственных глазах как верховный жрец при самой прекрасной из кумирен. Только из тщеславия приходили мои нищие к моему целителю, предвкушая, как поразит его обилие их зловонных язв. Защищая место под солнцем, они трясли изъязвленными обрубками, попечение о себе почитали почестями, примочки - поклонением. Но, выздоровев, ощущали себя ненужными, не питая собой болезнь, - бесполезными, и во что бы то ни стало стремились вернуть себе свои язвы. И, вновь сочась гноем, самодовольные и никчемные, выстраивались они с плошками вдоль караванных дорог, обирая путников во имя своего зловонного бога.
--------------
Я вгляделся в хохочущих до слез, вытиравших глаза грязными лохмотьями прокаженных, - они были низки, и ничего больше. Они были довольны собственной низостью. "Сжечь!" - решил мой отец. И весь сброд, вцепившись в затхлые свои трущобы, завопил о своих правах. Правах гнойной язвы. -- Иначе и быть не может,- сказал мне отец. - Они понимают справедливость как нескончаемость сегодняшнего. А сброд вопил, защищая свое право гнить. Созданный гниением, он за него боролся. - Расплоди тараканов, - сказал отец, - и у тараканов появятся права. Права, очевидные для всех. Набегут певцы, которые будут воспевать их. Они придут к тебе и будут петь о великой скорби тараканов, обреченных на гибель. Быть справедливым...- продолжал отец, - но сначала ты должен решить, какая справедливость тебе ближе: Божественная или человеческая? Язвы или здоровой кожи? И почему я должен прислушиваться к голосам, защищающим гниль?
---------------
Справедливо видеть в каждом путь и повозку. Мое милосердие в том, чтобы каждый сумел воплотиться. Но ползущая к морю грязь? Мне горько смотреть на гниющие отбросы. Как исказился в них облик Господа! Я жду, что они однажды поступят по-человечески, но жду напрасно. Я видел среди них и тех, кто делился хлебом, нес мешок увечному, жалел больного ребенка, -- возразил я отцу. - У них все общее, - ответил отец, - они свалили все в общую кучу, так им видится милосердие. Так они его понимают. Они научились делиться и хотят заменить милосердие дележкой добычи, какой заняты и шакалы. Но милосердие -- высокое чувство. А они хотят убедить нас, что дележка и есть благотворение. Нет. Главное, знать, кому творишь благо. Здесь низость домогается низостей. Пьяница домогается водки, ему хочется одного - пить. Конечно, можно потворствовать и болезни. Но если я озабочен здоровьем, мне приходится отсекать болезнь... и она меня ненавидит. Своим милосердием они помогают гниению, - добавил отец. - А что делать, если мне по душе здоровье?
